Многие ли сейчас помнят имя Петра Козлова? А ведь каких-то сто с небольшим лет назад он открыл целую исчезнувшую цивилизацию, о которой на протяжении столетий грезили многие путешественники. Это была настоящая научная бомба — великое археологическое открытие, которое сравнивали с обнаружением Трои.

Пётр Кузьмич Козлов (1863—1935) привык к странствиям с детства: вместе с отцом он занимался перегонами скота на тысячи километров. «С отроческих лет мною владела одна мечта – о свободной страннической жизни в широких просторах пустынь, гор великого Азиатского материка», — писал он в автобиографии.
В 1881 г. он познакомился с Николаем Пржевальским, который приобрёл неподалёку от посёлка Слобода Смоленской губернии имение. Козлов в это время работал там на заводе. Пржевальский только что вернулся из своей третьей экспедиции. Как он сам писал, для его трудных походов нельзя было найти сподвижников — их можно было только воспитать. Разглядев в Козлове необходимое для путешествий рвение, он предложил ему участвовать в своём новом исследовании Центральной Азии. Так в возрасте 19 лет Козлов отправился в свою первую экспедицию. «Холода, бури, разряжённый воздух дали себя почувствовать даже нашим сильным организмам». Ему пришлось участвовать и в настоящем сражении с кочевниками-тангутами. Тогда он ещё не знал, что историю их предков ему предстоит открыть.
Первой его самостоятельной экспедицией стала Монголо-Камская (1899–1901), и, наконец, он отправляется в Монголо-Сычуаньскую.

На этапе подготовки путешествия Пётр Кузьмич получил письмо от своего друга, Цогто Бадмажапова. Тот часто совершал коммивояжёрские поездки в Китай через пустыню Гоби. Он писал, что, сбившись с пути во время песчаной бури, нашёл неподалеку от долины реки Эдзин-Гол полузасыпанный песками город. К письму Бадмажапов приложил снимки. Русские путешественники давно были наслышаны о городе от местных кочевников, но те старательно скрывали его местонахождение.
Затерянный город лежал на пути экспедиций Григория Потанина (1886), Владимира Обручева (1893) и Александра Казнакова (1900), но проводники провели исследователей в обход развалин: «Вы, русские, хотите знать больше нас даже о наших местах». Козлов узнал о городе из книги Потанина «Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия», и с тех пор загорелся идеей его найти. Теперь для этого нужно было всего лишь немного отклониться от первоначального маршрута.

По прибытии на место Козлов столкнулся с тем же нежеланием местного населения показывать дорогу к мёртвому городу. «И князь, и его два советника старались убедить меня, что в указанном направлении нет дорог, что тут только пустыня. "Почему вам во что бы то ни стало желательно идти именно на Эцзин-гол, вероятно, там у вас предвидится какой-нибудь большой интерес?!" – "Да, – ответил я Балдын-цзасаку, – вы правы: там имеются очень любопытные развалины старинного города!» В результате князь дорогу Козлову показал: «Вы, русские, всё знаете, и только вам под силу такие работы».
Все встречавшиеся по пути к Хара-Хото туземцы не отрицали существования мёртвого города, но и не трогали его: «Даже мое предложение высокой платы за каждую добытую вещь в Хара-Хото не могло побудить их начать раскопки, и я замечал, что многие, видимо, боялись даже близко подходить к развалинам и считали это место небезопасным». В первый раз небольшой отряд Козлова отправился в Хара-Хото 19 (31) марта 1908 г. и пробыл там около недели.

Мёртвый город представлял собой грандиозное зрелище. Крепостные стены обрисовывали ориентированный по сторонам света прямоугольник с размерами в плане 440 × 360 м. Высота глинобитных стен достигала 6-8 метров, их толщина у основания составляла 4-6 м. Вся внутренняя часть крепости была разбита на правильные кварталы. От ворот в западной и восточной стенах к центру шли две большие улицы. На них стояли ряды глинобитных домишек, прикрытых соломой. Повсюду стояли субурганы – буддийские ступы. «Стоило копнуть любой закругленный холмик дома, как за сухой землёй вскоре обнаруживались солома, циновки, устои дерева… К вечеру наша палатка уже представляла маленький музей».
Козлов с отрядом определил географические координаты города (41°45'40" с. ш. и 10°5'15" в. д.), абсолютную высоту местности (810 м), снял план, обследовал развалины, произвёл пробные раскопки, найдя много черепков посуды, предметов обихода, денежные ассигнации, монеты, три книги, тридцать рукописей на неизвестном тогда тангутском языке, предметы культа и прочее.

Хара-Хото – Чёрный Город, монгольское наименование китайского Хэйшуй чэна – города на Чёрной реке. Город расположен в низовьях реки Эдзин-Гол (совр. Жошуй) на южной окраине пустыни Гоби, в некогда цветущем оазисе. Через него проходили торговые пути из Китая на запад и север. В тридцатые годы XI века тангуты (китайцы называли их дансянами или фаиями, тибетцы – минягами, самоназвание – ми) завоевали территорию оазиса, перестроили и расширили город. В 1227 году его разрушил Чингисхан. Оправившись после монгольского завоевания, город опять стал важным пунктом на пути из Ганьчжоу (совр. провинция Ганьсу) в ставку монгольских ханов на реке Керулен. Хара-Хото становится главным городом провинции Ицзинай лу, по новому административному делению династии Юань. После её падения земли, прилегающие к оазису, принадлежали до конца XIV века недолговечной династии Северная Юань.

Тангуты – народ тибетского происхождения, поселились в излучине Хуанхэ в VIII веке. Империя тангутов, которую китайцы называли Си Ся (Западное Ся), в 1006 году превратилась из данника Китая в соседа, взимавшего с китайцев дань. В 1038 году император царства Си Ся провозгласил государственной религией буддизм. Священные книги буддистов перевели на тангутский язык, для чего была создана тангутская иероглифическая письменность. Распространение в Си Ся книгопечатания привело к возникновению большого слоя образованных людей: по всей Центральной Азии ценились тангутские врачи, коневоды, инженеры и переводчики. За время существования Си Ся на тангутском троне сменилось 12 императоров. В 1227 году войско Чингисхана захватило столицу империи город Чжунсин (современный Иньчуань), и царство тангутов стало частью Китая, находившегося под властью монгольских императоров.
Политика монголов привела к ассимиляции тангутского народа. Скотоводы, у которых завоеватели отобрали лучшие пастбища, бежали в Тибет и стали кочевниками, говорящими по-тибетски. Оседлое население обратили в ислам, чтобы тангуты перестали читать священные книги на собственном языке. В результате к XVI веку тангутский язык был забыт. Лишь после раскопок Хара-Хото удалось расшифровать тангутские иероглифы и воссоздать звучание языка народа ми.

Географическое положение тангутского государства Си Ся определило его сложную, ни на что не похожую культуру. Китайские империи граничили с тангутами на востоке и северо-востоке, религиозный Тибет был южным соседом, с запада примыкали уйгурские княжества, северными соседями были татарские и монгольские племена и тюрки, которые дали народу ми наименование «тангут». Тангуты сами осознавали своё промежуточное положение, которое сложилось задолго до X–XI веков. Найденный Козловым археологический комплекс памятников из Хара-Хото полностью отражает культуру тангутов и все влияния на неё соседей.

Перед отъездом монгольские проводники принесли Козлову самые древние дошедшие до нас бумажные деньги, введённые в Китае императорами-монголами. Бумажные деньги частично подтвердили легенду о причинах запустения Хара-Хото. В XIV в. свергнутые китайцами наследники монгольского императора Тогон-Тэмура решили создать в городе плацдарм для отвоевания империи у Китая: город укрепили, заполнили осадными орудиями и припасами. К ликвидации этого вражеского плацдарма китайцы подошли основательно. Китайская армия в 1372 году соорудила на реке Эдзин-Гол дамбу, после чего её русло сместилось на 30 км. Город остался без воды, и люди его покинули, оставив и ставшие ненужными им деньги. Любопытно, что, убивая город, китайцы невольно спасли от забвения историю царства Си Ся: если бы грунтовые воды не ушли вслед за рекой, то хранящиеся в субурганах Хара-Хото документы тангутов сгнили бы задолго до прихода сюда Петра Козлова.

По результатам посещения Хара-Хото Козлов сразу же составил донесение в Русское Географическое общество, в котором привёл описание местности, краткую историческую справку о городе, составленную по расспросным сведениям, перечень произведённых работ и находок и приложил несколько фотографий. Пора было двигаться дальше, в Сычуань. Ночь перед отъездом руководитель экспедиции провёл без сна. Предчувствуя сенсационность сделанного открытия, Козлов со свойственной ему эмоциональностью записал в дневнике: «Итак, прощай, Хара-Хото! Ты дал мне много прекрасных, восторженных минут, ты невольно открыл мне новую отрасль знаний, новую пытливость».

Экспедиция двинулась к озеру Кукунор. В городе Синин наместник отговаривал Козлова от этой поездки: тангуты нападают на караваны. Когда же наместник узнал о планах плавания по озеру, то вскочил от изумления с места и сообщил, что вода в Кукуноре особая и в ней тонут не только камни, но и дерево. Два дня отряд шёл вдоль южного берега Кукунора к мысу, откуда ближе всего было до острова Куйсу. В планы экспедиции входило его посещение с первыми в истории промерами глубины озера и взятием донных осадков. На острове исследователи встретили троих отшельников. Монахи были потрясены прибытием гостей, посчитав, что те появились сверхъестественным образом, но когда им показали лодку, успокоились. Монахи были дружелюбны и угощали путешественников простоквашей из овечьего молока. Отряд Козлова пробыл на острове пять дней. Озеро оказалось довольно глубоким — около 30 метров. Известие о плавании по Кукунору произвело большое впечатление на сининцев: они восхищались мужеством путешественников и даже залезали в лодку. Ещё больше их удивляло, что экспедиции удалось наладить добрые отношения с кукунорскими тангутами. Караван экспедиции направился в оазис Гуйдуй, где планировалось провести зимние месяцы.

Гуйдуй лежит в долине Хуанхэ на краю Амдоского нагорья. Здесь отряд провёл три месяца, изучая местность и пополнив этнографическую коллекцию. В начале декабря в экспедиционный лагерь неожиданно приехали с грузом корреспонденции братья Бадмажаповы. Среди писем было и официальное. Помощник председателя РГО Александр Григорьев сообщал Козлову о первых результатах изучения находок: «Я рассказал П.П. Семенову о Ваших открытиях в Хара-Хото, и он очень интересовался тем, что Вы там нашли, а нашли Вы, во-первых,... Си Ся (Hsi-hsia), столицу тангутского царства, существовавшего с XI по XIV век. Рукописи помимо китайского — на неведомом языке (по крайней мере прочитать... никто еще не умеет, хотя образцы письма и известны). 3) Ассигнации Минской династии, которых известно было до сих пор лишь 4 штуки, в том числе в Азиатском музее Академии наук». Григорьев советовал Козлову посетить Хара-Хото и на обратном пути: «Не жалейте ни времени, ни средств на дальнейшие раскопки». После этого исследователь решил изменить маршрут экспедиции, свернув исследование Сычуани, и через Амдоское нагорье направился обратно в Хара-Хото.

По дороге обратно Козлов опять едва не погиб от руки современных тангутов. Путь лежал через тангутское княжество Луцца, где правил старый князь Лу-Хомбо, производивший, по словам Козлова, «впечатление крепкого, закалённого в боях воина». Первая встреча с ним прошла по всем законам гостеприимства: «Кирпичный чай, приправленный солью, молоком и маслом, вначале кажется противным, но я уже достаточно привык к этому азиатскому напитку и с аппетитом поглощал чашку за чашкой; сын Лу-Хомбо то и дело подливал мне чай и подкладывал новые печенья, поджаренные в бараньем сале».

Как оказалось, гостеприимный старый князь заинтересовался новыми трёхлинейными винтовками, которые были у Козлова и его спутников, и решил напасть на русских с целью их захвата. Однако они же заставили нападавших отступить. «В 12 с половиной часов ночи винтовочный выстрел часового поднял нас на ноги… Едва мы успели одеться, полностью вооружиться и встать в боевую линию, как... заслышали новый топот копыт быстро скакавших коней, постепенно усиливающийся, и вместе с тем завидели чёрное пятно, выраставшее по мере приближения тангутов к нашему лагерю… Огонь восьми наших винтовок описывал непрерывную огненную змейку, ярко сверкавшую в темноте ночи».
Атака была отбита и Козлов записал в дневнике, что ещё раз поверил в свою «счастливую звёздочку».

Козлов снова повидался с Далай-ламой. Его отношения с ним – отдельная история. Русские исследования Центральной Азии в XIX–XX вв. проходили на фоне политического соперничества с Британской империей в регионе, многозначительно называвшегося «Большая игра». В 1904 году англичане вторглись в Тибет и с оружием вошли в Лхасу. Верховный правитель Тибета Далай-лама XIII бежал в столицу Монголии Ургу (Улан-Батор). В 1905 году Пётр Козлов приехал туда, чтобы сопроводить его в Лхасу под охраной «русского конвоя», но в последний момент в Петербурге отказались от этой идеи, не желая ссориться с англичанами. Однако Козлов тогда успешно провёл переговоры с Далай-ламой и подружился с ним. И вот теперь он снова ехал к нему на встречу в монастырь Гумбум.
Козлов провел в Гумбуме две недели и каждый день подолгу беседовал с Далай-ламой. Правитель Тибета много расспрашивал путешественника о его экспедиции, о находках в Хара-Хото, о России и Европе. Далай-лама пригласил его в Лхасу, куда был закрыт вход для европейских путешественников.
Дружеское отношение Далай-ламы XIII было действительно искренним. Но попасть в Лхасу Козлову так и не удалось.

Новые раскопки по возвращении в Хара-Хото начались во второй половине мая 1909 г. За стеной решили раскопать самый крупный субурган, и не прогадали. Сооружение первоначально было гробницей. По оси субургана, пронизывая его насквозь, проходил деревянный шест. Вокруг шеста, лицом к нему, располагались 20 больших, в рост человека, сидящих глиняных фигур. Перед ними, как перед ламами на богослужении, лежали огромные книги из толстых листов серой бумаги с напечатанными знаками неведомой письменности. Дальше, поверх первоначального захоронения, лежали груды наспех сложенных вещей — книги, доски для их печатания, статуэтки буддийских божеств, нарисованные на ткани иконы и снова книги в виде свитков или пачек листов, запакованных в папки. Раскопки шли 9 дней. Описывая их, Козлов вспоминал: «Таких счастливых минут я никогда не забуду, как не забуду сильного впечатления, произведённого на меня и моих спутников двумя образами китайского письма на сетчатой материи. Когда мы раскрыли эти образа, перед нами предстали дивные изображения сидящих фигур, утопавших в нежно-голубом и нежно-розовом сиянии. От буддийских святынь веяло чем-то живым, выразительным, целым; мы долго не могли оторваться от созерцания их — так хороши они были».

Козлов сообщал, что находки везлись в Ургу «на семи верблюдах или в 14 больших ящиках или тюках». Субурган, судя по всему, был запечатан в 1225 году, перед самым нашествием Чингисхана. Прослышав о находке, в Хара-Хото зачастили местные чиновники, и вскоре о раскопках заговорила вся Монголия. Поэтому в историю субурган вошёл как «знаменитый». Найденные в нём книги и рукописи первоначально были размещены в здании Русского географического общества, где и началось их научное исследование. Пётр Козлов внимательно следил за ходом работы. Среди книг был и тангутско-китайский словарь «Жемчужина в руке, соответствующая запросам времени» («Чжан чжун чжу»). Он позволил воскресить из небытия исчезнувший тангутский язык и прочитать все найденные источники. В 1911 г. они сформировали тангутский фонд Азиатского музея (сейчас Институт восточных рукописей РАН). Сегодня в его составе около 9000 рукописей и печатных изданий. Среди них целиком сохранившиеся книги, полные и частично сохранившиеся списки, отдельные листы и фрагменты.

Сегодня в Государственном Эрмитаже хранится около 3500 артефактов из Хара-Хото: археологический материал, произведения живописи, глиняные статуи и рельефы, деревянная скульптура, гравюрные доски для печатания книг, монеты, ассигнации и ткани. Для них характерны стилистические элементы трёх художественных традиций: китайской, тибетской и тибето-китайской. Приблизительно половина живописного собрания коллекции написана в традициях сунской буддийской живописи, другая представляет собой повторение тибетских свитков-тангка, третья соединяет в себе обе традиции. Китайские источники XIV века указывают, что тангуты уже в XI веке активно занимались живописью. Памятники искусства из Хара-Хото «тибетского» стиля впервые были описаны академиком Сергеем Ольденбургом в книге «Материалы по буддийской иконографии Хара-Хото» (1914), не потерявшей научной ценности до сих пор. Предметы из хара-хотинской коллекции много и часто выставляются. В 1993 г. по инициативе Фонда барона фон Тиссена большая выставка буддийского искусства из Хара-Хото прошла в Швейцарии.

Директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский называет скульптуру двухголового Будды из тангутской коллекции в числе своих любимых экспонатов в музее. «Перед нами загадочная и обаятельная фигура с двумя ласково улыбающимися головами, одним туловищем и четырьмя руками. Статуя сделана из мягкой глины, позолочена и раскрашена. В какой-то степени подобное произведение находится в русле восточной традиции изображений многоруких божеств, но и тут присущие ей буддийская созерцательность и мягкость явно не соответствуют стилистике возможных параллелей. Напрашивается какая-нибудь трогательная история. И она есть. Cобственно, есть две истории о путешествиях. Одно — с Востока на Запад; другое — с Запада на Восток. На запад от Китая по дорогам Великого шёлкового пути до Индии в VII веке совершил и описал свое путешествие буддийский монах и китайский просветитель Сюаньцзан. Он услышал и записал историю о том, как два благочестивых человека мечтали получить статую Будды, но не имели достаточно денег и заказали скульптору одну на двоих. Будда же, тронутый их благочестием, из сострадания разделил фигуру на две. С Запада на Восток по тем же среднеазиатским дорогам Шёлкового пути путешествовал выдающийся русский географ-исследователь Пётр Козлов. Он отыскал скульптуру при раскопках субургана. Есть фотография, на которой видна "толпа" скульптур, где рядом стоят эрмитажные двуглавый Будда и Будда в короне. Их Козлов сумел довезти до Петербурга, а остальные находки закопал в укромном месте. Вернувшись в Хара-Хото через несколько лет, он не сумел найти свой клад... Уникальный двуглавый Будда сегодня украшает тангутский зал Эрмитажа. Это, конечно же, не та скульптура, о которой рассказывали Сюаньцзану, но другой подобной фигуры в мире нет. В истории бывают чудесные переклички».

Пиотровский М.Б. Эрмитаж. Выбор Директора. - СПб: Арка, 2020

Пройдя в течение полутора лет по маршруту Урга — Эдзин-Гол — Хара-Хото — Алашаньский хребет и прилегающая к нему часть долины Хуанхэ — Восточный Наньшань — Синьин — озеро Кукунор — оазис Гуйдуй — юго-западная часть провинции Ганьсу — восточная часть Амдо — монастыри Лавран и Гумбум — Ланьчжоу — Алашань — Хара-Хото — Урга, в августе 1909 г. Монголо-Сычуаньская экспедиция вернулась в Петербург. Географическое общество отмечало, что «эта экспедиция явилась как бы завершением сорокалетнего систематического изучения Центральной Азии, начавшегося в 1870 г. под руководством Пржевальского и продолжившими его исследователями Певцовым, Роборовским и Козловым». Экспедиция привезла многочисленные естественно-исторические коллекции, но самыми ценными результатами её работы стали, конечно, археологические находки.

Возвращение Петра Козлова в Петербург стало триумфом. В новом здании Географического общества устроили выставку произведений искусства и рукописей из «знаменитого» субургана. Пётр Кузьмич сидел в зале, отвечая на вопросы сотен посетителей и принимая поздравления с одним из самых блестящих открытий в истории Географического общества и всей русской археологии.
В начале 1910 г. в только что построенном новом здании Русского Географического общества (Демидов пер., 8; ныне — пер. Гривцова, 10) была развернута выставка коллекций из Хара-Хото. Затем книги и рукописи были переданы на хранение и изучение в Азиатский музей (Институт восточных рукописей РАН), остальные предметы — в Этнографический отдел Русского музея, где они хранились до 1934 г., после чего поступили в Государственный Эрмитаж.

После открытия Петра Козлова в мёртвый город потянулись иностранные исследователи: венгерский этнограф Марк Аурель Стейн, шведский путешественник Свен Гедин, экспедиция американского археолога Ленгдона Уорнера. Все они нашли что-то интересное, но повторить успех Козлова никому не удалось. Предвидя нашествие на Хара-Хото своих зарубежных коллег, Козлов уже в июле 1909 г. записал в дневнике: «Вот моё предсказание и сбылось. Я говорил моим спутникам: "Смотрите, ещё мы не окончили наше путешествие, как узнаём, что иностранцы уже идут в нами открытую столицу тангутского царства". Невольно вспоминаю с великой благодарностью моего искреннего друга Александра Васильевича Григорьева, вовремя подсказавшего мне променять Сычуань на моё детище Хара-Хото».

Картограф Георгий Захаров, который встречался с молодым Козловым, пересказывал впечатления его спутников по экспедициям. «Пройдём, говорят, горами да долами вёрст сорок, с ног валимся, а ему ещё давай. Ему почему-то ещё пять — десять вёрст отмахать нужно, словно до родной хаты! На биваке валишься с ног, всё в тебе гудит, а Козлов берет буссоль, трубу и лёгкой походочкой, как ни в чём не бывало, на ближайшую гору. Местность на завтрашний день осмотреть. Скажет только, что придёт к ужину, да попросит костёр поярче разжечь. Вынослив, очень вынослив Пётр Кузьмич, и всё у него как-то легко и запросто выходило. К вечеру, а то и к ночи слезет Козлов с горы, мы уже отдышались, а он вроде и не устал».

Над проектом работали
Текст, вёрстка онлайн-выставки: Наталья Бабахина
Формирование макетов экспозиции: Ольга Мокшева
Дизайн макетов экспозиции: Всеволод Прокофьев
Редакторы: Виктор Дятликович, Кристина Серпокрыленко
Фото: Сергей Белых
Источники: Русское географическое общество; © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург; Институт восточных рукописей РАН; Музей-квартира П.К. Козлова; Житомирский С. В. Исследователь Монголии и Тибета П. К. Козлов. – М.: Знание, 1989; Козлов П.К. Дневники Монголо-Сычуаньской экспедиции, 1907–1909. – СПб.: Нестор-История, 2015; Пиотровский М.Б. Эрмитаж. Выбор Директора. - СПб: Арка, 2020; Самосюк К. Ф. Буддийская живопись из Хара-Хото XII-XIV веков. Между Китаем и Тибетом: коллекция П. К. Козлова. – Санкт-Петербург: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2006.

РГО выражает благодарность Государственному Эрмитажу и Музею антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН за предоставленные материалы